На задней обложке журнала New Times Алексей Навальный в брюках casual и стильном джемпере читает журнал New Times. Можно как угодно относиться к журналу и к политику, но трудно не заметить, что в России буквально на глазах формируется новый политический стиль, отличный от того, к которому мы привыкли за 20 постсоветских лет. На политической арене, где все еще остаются набившие оскомину мало отличимые друг от друга лидеры парламентских партий, вдруг прибавилось игроков. Их пока нет в списке кандидатов в президенты на предстоящих выборах, но они уже есть в российской политической природе, которая, казалось, не обновится никогда, и из них уже, несмотря ни на что, можно выбирать.
В новогодние каникулы традиционная политика, включая и тандем, и фракционных лидеров, на лица которых мы смотрим вот уже 20 лет, впала в спячку. И вдруг стало очень хорошо видно, что заученная мантра «не из кого выбирать» больше не соответствует действительности. У декабрьских митингов не было внятной организующей силы и набора лидеров: стало окончательно ясно, что старая несистемная оппозиция точно так же устарела, как и бессменные Зюганов с Жириновским, но кандидатов на смену как бы не было. Однако не слишком богатые политические новости начала января вдруг сразу высветили целый альтернативный политический спектр, набор сравнительно молодых деятелей, за которыми стало реально интересно следить.
Оказалось, что есть новые левые: 34-летний Сергей Удальцов, в течение последних десяти лет известный в основном как активист полухулиганской уличной политики, чья миссия во время акций «несогласных» часто сводилась к тому, чтобы появиться на месте митинга и тут же быть свинченным, вышел из СИЗО, сильно прибавив авторитета. Его зовут на радио, ищут в интернете, коллеги по лагерю «альтернативной политики» ссылаются на его высказывания или спорят с ними. Удальцов вдвое моложе Зюганова, никогда не избирался ни в какие Думы и тем более не имеет отношения к КПСС – если и застал советский строй, то максимум пионером. Тем не менее Удальцов, молодой, умеющий говорить, способный договариваться с идейными противниками, вдруг стал вполне себе альтернативой Зюганову, застрявшему где-то в лучшем случае в 1993 году со своими цветами к памятнику Сталину, диким для коммуниста пристрастием к православию, образом и голосом средней руки аппаратчика времен застоя, несколько раз подряд обманувшего ожидания протестных избирателей, приходивших к коммунистам, чтобы не голосовать за партию власти.
Иван Сухов
Оказалось, что есть новые правые: 35-летний Алексей Навальный успешно совмещает то, что для старой правой несистемной оппозиции всегда казалось несовместимым, – умеренный национализм и либеральную идеологию. Декабрь 2011 года превратил Навального из малоизвестного интернет-пижона в фигуру, на дискредитацию которой власть тратит уже вполне серьезные ресурсы. Иногда он кажется слишком американским для российской политики – слишком юрист, слишком гладкий лицом, слишком умеющий говорить в разных аудиториях: умно переписываться с Акуниным и орать на митингах. Но, с другой стороны, кто сказал, что у российской политики навсегда должен остаться облик Зюганова, Жириновского и Явлинского, выкованный на самом деле непотопляемым примером советской номенклатуры и чуть раскрашенный уже поблекшими красками лихих 90-х? Навального со всех сторон упрекают за национализм. Но, во-первых, делают это чаще всего люди, которые не слышали и не читали, но осуждают. Во-вторых, если национализм есть в повестке дня, глупо считать обсуждение национализма дурным тоном. Лично мне эти упреки Навальному кажутся попыткой во что бы то ни стало сохранить сложившееся много-много лет назад интеллигентское гетто, внутри которого принято считать, что выбирать не из кого, поэтому и выбирать не стоит. Аллергия на слово «нация» вообще чаще всего связана с абсолютным непониманием настоящего значения этого слова. В современном мире нация давным-давно перестала быть одного корня с нацизмом. Нация – это согражданство людей с одинаковыми паспортами. В этом смысле каждый, кто хочет, чтобы российский паспорт хоть чего-то стоил в этом мире, – националист.
Обозначился и новый центр – как бы кто ни относился к 51-летнему экс-министру финансов Алексею Кудрину, его деятельности в последней должности в кабмине, его дружеским отношениям с Владимиром Путиным и его участию в митинге 24 декабря, он очевидным образом попал в число самых ярких opinion-makers, с сайта которого многие люди реально начинают свой день. За Кудриным интересно следить, он может нравиться или не нравиться, за него, вероятно, когда-нибудь можно будет голосовать или не голосовать. Это тоже политик нового образца, чистый профессионал-технократ, более или менее случайно выброшенный из правящей команды в море публичной политики, на котором штиль именно в этот момент сменился окрепшим ветром.
Конечно, это люди очень разного масштаба, с очень разным бэкграундом. Для них – и наверняка для многих, кого мы еще просто не успели узнать и увидеть, – все только начинается и неизвестно, как продолжится. Никто из них не попал в список кандидатов в президенты на выборах, которые пройдут 4 марта. Это означает, что выборы 4 марта будут организованы по обыкновенной модели: квартет или трио осточертевших «вечно вчерашних», которых можно поддержать на думских выборах, гадая, как бы пристроить свой протестный голос, но за которых никто в здравом уме не станет голосовать на выборах главы государства, и Владимир Путин, приобретающий на таком фоне черты относительного добра.
Участие 46-летнего Прохорова, при всех прочих равных сильно разбавляющего одним фактом своего присутствия мрачные краски этой картины, едва ли изменит ситуацию стратегически. Подросшего сектора «альтернативной» политики в бюллетене нет. Но он появился в жизни. Наконец произошло то, чего все так долго ждали: возникло новое, полностью оторванное от советской реальности поколение политиков – разных, спорных, но живых и активных. Их еще можно не включить в избирательный бюллетень ближайшей кампании, но уже нельзя игнорировать.
Помимо всего прочего здесь есть и поколенческий момент: это политики поколения 30–40-летних, про которое долго-долго говорили, что вот, мол, когда-нибудь оно придет, если все целиком не уедет из страны и не впадет в какую-нибудь из опасных зависимостей. Оно пришло и, похоже, готово брать на себя ответственность, которую до сих пор так самозабвенно несли все эти щекастые дядьки в дорогих пиджаках советского покроя.
