«Это борьба с конкретными инцидентами, а именно с фальсификацией выборов: например, в Ростовской области “Единая Россия” набрала 106%, это доходит до смешного. …А где мама?» — говорит в камеру мальчик лет десяти, пришедший 10 декабря на митинг в Нью-Йорке. Этот ролик облетел интернет, но трудно вместе со всеми умиляться рассудительности оппозиционного вундеркинда. Он выдает столько интеллигентских конструктов в минуту, что сразу становится понятно, насколько сильно он вовлечен в политическую активность родителей.
В контексте текущих событий дети — идеальная тема для спекуляций. Тревогой об их будущем одни родители аргументируют свой выход на улицы. Заботой об их настоящем объясняют свое решение остаться дома другие. Но и первые, и вторые одинаково боятся будущего вопроса подросших детей: «А где вы были в декабре 2011-го?» Поэтому многие родители считают правильным рассказывать им о своих позициях уже сегодня.
В Москве на Болотной детей было немного, но они были, толпясь с родителями на одной площади со скульптурной композицией «Дети — жертвы пороков взрослых». В Петербурге граждане с детьми осторожно любопытничали на периферии митинга. Реальную статистику понять сложно: «Левада-центр», проводивший опросы на проспекте Сахарова, почему-то не стал учитывать людей младше 18 лет. YouTube на запрос «дети на митингах» выдает прошлогоднюю видеозапись с активистом арт-группы «Война», чей двухлетний сын уже имеет опыт ареста — благодаря не только действиям полиции, но и крайней маргинальности своих родителей.
Вообще-то, брать детей на митинги рискованно. С одной стороны, мы, по счастью, не в Сирии, где осенью проходили детские митинги с недетскими требованиями. Где были аресты детей и даже их гибель. С другой стороны, мы по-прежнему не в Лондоне, где в двух шагах от весело митингующих вместе с родителями русских детей — поющие и приплясывающие митингующие конголезцы, а рядом — митингующие Санта-Клаусы, обнимающиеся с прохожими. Однако дети постарше могут выйти на площади самостоятельно. И принудительные контрольные во время митингов, внедренные в охранительных целях, могут только раззадорить учащихся: протестовать против школьного начальства, олицетворяющего для подростка власть, как раз очень понятная и увлекательная идея.
Если политика вдруг ощутимо входит в общественную жизнь и уж тем более в социальную моду, дети вовлечены в любом случае: они сидят в интернете, общаются с одноклассниками. Но в голове у них творится неочевидное для взрослого глаза: в по-настоящему страшной книге «Дети эмиграции» — воспоминаниях детей, увезенных из России после революции, — есть история ребенка, который повторял за взрослыми, что «теперь свобода», а значит, можно не пить рыбий жир.
Родители реагируют по-разному. Кто-то просто не знает, что и как сказать, кто-то неосознанно боится говорить в силу укоренившейся советской привычки «не болтать» и «не высовываться». Есть и те, кто вполне откровенны в высказываниях. «Мы ведем с детьми абсолютно взрослые разговоры: про политзаключенных, про аресты друзей, про избиения, но это и не нужно — они просто слышат, о чем говорят дома, — рассказал мне руководитель оппозиционного белорусского театра, отец двух детей. — Дети в Беларуси, как правило, политизированы, там же уличная активность длится уже восемнадцатый год».
Дети в России пока еще не политизированы, но уже проявляют интерес к политике. Тут примерно как с сексом: не объяснишь сам — расскажут во дворе, изрядно напугав и заморочив голову. И во все времена найдутся желающие увести подрастающих детей под свои барабаны. А делать вид, что они еще слишком малы, чтобы что-либо понимать, достаточно лицемерно: даже в самых осторожных учебниках по истории и обществознанию есть параграфы, повествующие о социальном прогрессе, реформах и революции.
«А что конкретно ты говоришь детям?» — спросила я свою подругу, психотерапевта и маму двоих сыновей. «Про выборы, мирные митинги, про то, что каждый человек может что-то изменить в стране. Я не навязываю им ответы, а учу задавать вопросы. Мы вместе думаем, аргументируем, рассуждаем. Они сами начинают осознавать сложность мира и свою меру ответственности», — рассказала она.
Конечно, есть вероятность, что дети просто скопируют родительскую точку зрения и модель поведения, превратившись в вечных оппозиционеров или, наоборот, конформистов. Но благодаря семейным беседам выросшие дети подходят к возрасту избирательного права не наивным электоратом, а людьми со сложившимся гражданским сознанием. И именно эти неожиданно серьезные разговоры становятся для сегодняшних детей современной инициацией взросления.
Елена Шахновская
