Его взгляд исподлобья не настораживает, потому что, наблюдая за ним минут десять, знаешь, что вот-вот губы сомкнуться в улыбку, в глазах заблестит и все сказанное им до этого покажется красивой байкой, а не серьезной программной речью политика, который мог и, наверное, может еще стать президентом России.
Когда он поднимался по узкой лестнице книжного магазина «Фаланстер», я на автомате протянул ему руку. Рядом стоял мой младший друг Иван, и коммунистический вождь обнял кисть юноши, проронив: «Вас никто не обижает?» Обижать, скорее, хотели мы, меня науськивали на острые вопросы Геннадию Андреевичу Зюганову. В голове вертелись темы – дети (массово погибают) церковь (вмешивает в дела государства), война (скоро ли?)…
Наверное, это в духе столицы, но я, ленинградский отрок, не могу припомнить, чтобы кандидат в президенты вот так запросто кружком засев в популярном среди маргиналов и интеллектуалов магазине, стал слушать каких-то там писателей, поэтов и литераторов. Писатель – существо опасное, и грозный Иосиф Сталин, который, безусловно, для Зюганова больше чем товарищ, помнится, лично рецензировал некоторые произведения и однажды начертал, прочтя прозу Платонова: «Сволочь», а Зощенко дал руководство к действию: «Пусть убирается ко всем чертям!».
Впрочем, ходили наши литераторы и не раз к другому кандидату, который то президент, то премьер, то лидер нации. Чего-то просили, чем-то славились, отбирали друг у друга время на пространные спичи, точно не писатели, а актеры погорелого театра, бранились. Было такое, к Путину ходил Герман Садулаев – о чем болтали, не запомнил. Зато 14 февраля пока не явился Зюганов, автор «Таблетки» ведал друзьям, что дал зарок больше не ездить в столицу, но не в этот день. Герман, к слову, член КПРФ и отсюда, полагаю, его вопрос вождю коммунистов был не вопросом, а рапортом, дескать, в Петербурге прошло оппозиционное шествие, у коммунистов была самая большая колонна. Геннадий Андреевич удовлетворенно кивнул головой.
Писатель Сергей Шаргунов, организатор встречи Геннадия Зюганова с литераторами в «Фаланстере», обычно многословен, в этот раз держал язык за зубами, давал вдоволь выговориться другим, восседая слева от хранителя наследия Ленина. По правую руку уместился Сергей Удальцов, который плевал на формат встречи и с революционным задором стал агитировать за Зюганова. Кто-то пошутил, почему Удальцов еще не депутат от КПРФ, Зюганов – вот притвора! – приложил пальцы к губам: почему, да? Зюганов смешно зовет Удальцова Серегой, обращаясь на «вы».
Мне до этой встречи приходилось часами наблюдать за Зюгановым. Обычно он сидел за столом, перебирал бумаги, снимал и надевал очки, внимательно слушал и сердился, услышав объективную критику в свой адрес. В «Фаланстере» был другой Зюганов. Писатель Роман Сенчин, просидев все полтора часа со стареньким кассетным диктофоном в левой руке, спросил главу КПРФ: а кто же победил все-таки в 1996 году? Ведь вопрос не праздный, хотя ответ известен всем. Говорят, часто говорят и, кажется, вводят в аксиому, что Геннадий Зюганов не хочет власти и тогда, в 1996 году, уступил президентский трон пьянице и сердечнику Ельцину. Смешно, разумеется, безумный хохот раздирает, особенно при виде бодрого Геннадия Андреевича – этот не захочет взять власть, отдаст власть? Ха-ха! Сто раз!
Геннадий Зюганов не мой президент, не мой кандидат и не мой политик, его идеология мне чужда: я не верю в Бога и не готов смириться с величием Сталина со знаком «плюс». Другое дело, слушать Зюганова. Эрудированный, начитанный, до такой степени грамотный и умный, что один из участников встречи порекомендовал коммунистическому лидеру создать свою энциклопедию. Я бы прочел.
Кое-как в магазин прорвались «случайные» люди. Им до хрипоты в голосе хотелось задать вопрос Геннадию Зюганову. Я сидел на краю четвертого ряда и придумывал вопрос, вдруг, думал, вождь укажет на меня, спросит, как в Ленинграде, на месте ли «Аврора». Однако промолчал. В углу с противоположной стороны пригорюнился писатель Андрей Рубанов, а позади него, обняв красотку подругу, махал рукой (кому?) питерский прозаик Валерий Айрапетян. В тишине раздался вопрос: «Вы готовы стать нашим стенобитным орудием?» - смех в зале и суровый ответ (с улыбкой): «Во мне 110 кг, смогу стены пробить. А если серьезно, то, конечно, готов». В стокилограммовом локомотиве ГАЗ нет педали «стоп».
На самом деле, где будет Геннадий Зюганов 4-5 марта – единственный вопрос, который задавали, используя разные слова и знаки препинания. Предаст, отступит, ввяжется в переговоры, останется при своих, а если победит? Сначала Зюганов говорил, что шесть лет достаточно, чтобы отремонтировать систему, потом, под гнетом писательского негодования, согласился: три года. Понравилась девушка, страстно восхваляющая Зюганова, извинившись, правда, потом поправил сама себя, голосовать за Геннадия Андреевича не будет: «Мою семью раскулачили». Некий пакостник спросил Зюганова, готов ли он на фальсификации ради победы. «Нет», - твердо ответил лидер коммунистов. «Зря», - вырвалось у меня, не могу объяснить почему.
Во время фуршета первая выпитая рюмка водки принадлежала мне. Так всегда, редкий смельчак сделает первый шаг к халявному спиртному, тем паче, что на столике лежали закуски, кусая которые невольно вспоминалось сытное советское детство. Зюганов выбрал красно вино, чокнулся со всеми желающими, улыбался. Герман Садулаев согласился стать доверенным лицом кандидата в президенты от КПРФ. Мне подумалось, что при режиме Зюганова будет житься не хуже, чем в государстве Путина, вдобавок, вдруг пригреет дорогой Геннадий Андреевич, ведь руку жал, бокалом чокался.
Павел Смоляк
2012ФедеральныеФедеральный уровень
