Перемены в российской политике более всего будут заметны на региональных выборах ближайших лет. Ключ к электоральному успеху — в способности найти контакт с локальными средами и низовыми гражданскими инициативами, считает экс-глава УВП администрации президента РФ.
Константин Костин покинул пост главы управления внутренней политики президента вскоре после инаугурации Владимира Путина. До этого он был одним из чиновников, определявших курс этого управления, то есть одним из творцов существующей политической системы. Теперь Костин создает Фонд развития гражданского общества — исследовательскую организацию, которая будет изучать региональную политику, рынок политтехнологий и новые медиа. Как пишет журнал «Эксперт», масштабы, предполагаемый бюджет этой затеи таковы, что можно говорить о появлении игрока, способного переформатировать весь рынок политических исследований в России.
Журналист «Эксперта» поговорил с Константином Костиным о фонде, его исследовательской программе, о новых трендах в российской политике. Ниже приведён отрывок из интервью Константина Костина «Эксперту».
— Фонд развития гражданского общества уже зарегистрирован?
— Фонд зарегистрирован.
— Бюджет уже есть?
— Сейчас мы собираем пул спонсоров.
— Это негосударственные структуры?
— Пока речь идет о негосударственных структурах.
— Какие-нибудь назовете?
— Я бы не хотел называть, я человек суеверный. Когда деньги будут на счете, я буду готов назвать спонсоров.
— В одном из интервью вы говорили о бюджете в сотни миллионов рублей.
— Если речь идет о серьезных исследованиях по трем заявленным направлениям, конечно, потребуются сотни миллионов.
— Какие направления исследований планирует фонд помимо прикладных электоральных исследований?
— Прикладные электоральные исследования будут объединены в направление региональных программ. Это первый большой блок. Второй — собственно политические исследования. Еще мы собираемся внимательно изучать рынок политтехнологий. Этот рынок существовал у нас в зачаточной стадии, потом почти исчез. В течение последних восьми лет остались лишь политтехнологи, которые работали с крупными партиями. Сейчас благодаря политическим реформам этот рынок начинает открываться, можно посмотреть, какие старые игроки на него попытаются выйти, какие появятся. Избирательные технологии сильно изменились и продолжают меняться. И на рынке быстро начнет происходить смена поколений. Наконец, мы будем вести медийные исследования, потому что развитие медиа сильнее всего влияет на демократические институты.
— Каким вы видите содержание своих исследований?
— Есть много тематических ниш, которые наполнены большим количеством политологических комментариев, но совершенно не исследованы с точки зрения выяснения фактов, их сопоставления и тем более прогнозирования. Например, интересно посмотреть, что же все-таки у нас происходило с протестной активностью. На мой взгляд, для качественного исследования необходимо проанализировать несколько параметров. Во-первых, надо посмотреть на социологические данные начиная с февраля прошлого года. Потому что тогда стал заметен существенный рост протестных настроений. Еще показатель — официальные данные МВД о количестве принявших участие в акциях. В мае прошлого года очередная акция 31 числа неожиданно собрала порядка трех тысяч человек, а не пару сотен штатных активистов. Это уже было похоже на выступление на Чистых прудах после выборов в Думу 5 декабря. И наконец, освещение протестных акций в медиа. В последнее время здесь произошел некоторый сдвиг: появились попытки обсудить содержание требований, повестку.
— Нынешние протесты, кажется, не обижены вниманием исследователей.
— На самом деле нет. Например, мы видим изменение структуры участников от акции к акции. Это слоеный пирог. Есть профессиональные оппозиционеры, актив в количестве нескольких тысяч человек. А есть некие рассерженные горожане, число которых стремительно сокращается, особенно если сравнивать с декабрем. Но тем не менее они тоже есть. Есть, скажем условно, московский средний класс в лице врачей, учителей.
— Какой же они средний класс? В Москве они скорее среди бедных.
— В Москве — возможно, а если сравнивать со страной в целом, то они, конечно, средний класс. Этих людей, старой московской интеллигенции, в декабре было очень много. Сейчас их число среди участников протестных акций тоже сокращается. И появилась новая большая группа — студенческая молодежь. На последней московской акции было много людей, которые шли с названиями своих вузов. И здесь возникает поколенческая тема — война отцов и детей. Таких студентов много появилось в движении «Оккупай». Это новый слой, который говорит: «Мы есть, мы новые политики, у нас есть свои требования». Это те люди, которые прогоняли от себя Немцова, Гудкова и других людей, которые пытаются представить себя лидерами этого движения. Это действительно активная группа, которая сейчас планирует, по-моему, на 14 июля собственные акции. Посмотрим, что случится 14-го. Это совсем не изученный сегмент. — Что еще будете исследовать?
— Последние политические преобразования открывают огромное поле. Нужно посмотреть, что у нас будет с партийной системой вообще, кто имеет возможности хорошо выступать на выборах, в каких регионах. Это все понятно, как исследовать. Несколько муторно, но в принципе методика простая. Есть, допустим, партия «Парнас» и Республиканская партия, они договорились, что будут выступать солидарно с «Яблоком». У них есть некий круг активистов. Берешь конкретный регион, смотришь его электоральную историю за последние пятнадцать-двадцать лет, накладываешь на текущую социологию и общественно-тематическую повестку и делаешь прогноз. Нас очень интересуют региональные выборы: как будет развиваться эта сфера, какие там появятся игроки, как изменятся методы политической борьбы и, конечно, как это будет влиять на политику в масштабах страны. Я уверен, что в трехлетней перспективе это влияние будет очень сильным. Начиная с 2014 года идет череда очень непростых региональных выборов. И если наши оппозиционные деятели перейдут от заклинаний и устаревших лозунгов к реальной политической работе, прямо сейчас поймут, что это за регионы, и начнут действовать, то в 2014–2015 годах у них кое-где появятся хорошие шансы. Хотя они, скорее всего, как всегда этим окном возможностей не воспользуются.
— Это поле для изучения открывается в связи с реформой. А какие есть еще неисследованные темы в текущей российской политике?
— Роль новых медиа. Они создают новые условия для политической деятельности. И это очень интересный вопрос. Например, есть такое понятие, как вирусность информации. Оно уже стало шаблоном, люди повторяют: «Вот вирусная новость». Тем не менее у нас пока нет ни одной мониторинговой службы, медиаметрической службы, которая бы это явление изучала. Когда интернет еще только появился, американские исследователи заметили, что информация там живет по другим законам, чем в обычных медиа. Начиная примерно с 1990 года стали проводить регулярные исследования. В середине 1990-х вышли первые публикации. Исследования продолжаются, созданы соответствующие платформы, которые позволяют отслеживать и прогнозировать распространение тех или иных новостей в сети. Беда в том, что эти платформы не применимы к российскому интернету, потому что написаны для английского языка. Мы хотим в этом направлении поработать, может быть, в сотрудничестве с какой-нибудь интернет-компанией подобную программу написать, изучив опыт, который уже есть в США и во всем мире. И начать изучение российского интернета.
— С чем не справляются прочие исследовательские структуры, что потребовалось создать ваш фонд? В чем недорабатывал Фонд эффективной политики, почему недостаточно фонда «Общественное мнение», ВЦИОМа? Можно ведь просто сформулировать заказ для уже существующих структур.
— Социология и политология — это разные вещи. Социологи в основном считают и интерпретируют результаты опросов. Когда я был практикующим политтехнологом, у меня всегда возникала проблема инструментальности того или иного исследования. Например, постоянно шла дискуссия о том, как поведут себя на выборах неопределившиеся избиратели. Они вели себя всегда по-разному, хотя все либеральные СМИ и их эксперты, когда твердили о постоянных многочисленных нарушениях на выборах, исходили из того, что голоса неопределившихся должны распределиться в процентном выражении так же, как и голоса уже определившихся. А это неправда. Неопределившиеся склонны к ситуативному принятию решения в последний день, в последний час. Они мало что знают о кампании, о кандидатах, и они могут себя вести совершенно по-разному. Это я говорю об узких местах, которые есть в социологии, и том инструментарии, который социология предлагает.
— Кроме социологических служб был еще Фонд эффективной политики.
— Был.
— Есть Центр политических технологий, есть Высшая школа экономики, которая ведет множество исследований, другие университеты и частные исследовательские компании. Зачем новая организация?
— Во-первых, кто сказал, что конкуренция — это плохо? Во-вторых, уникальное предложение в том, что мы будем стараться максимально сократить дистанцию между практикой и наукой. Преодолеть этот разрыв, получать выводы максимально инструментальные. В лучшие свои годы ФЭП делал именно это.
— Просто закатилась аппаратная звезда Глеба Павловского…
— Заказчик сам выбирает, с кем он хочет работать, всегда и везде. Что случилось с ФЭПом, мне бы не хотелось обсуждать, я с большим уважением отношусь к тем, кто там работает. Если наши оппозиционные деятели перейдут от заклинаний и устаревших лозунгов к реальной политической работе, то на региональных выборах в 2014–2015 годах у них кое-где появятся хорошие шансы. Хотя они, скорее всего, как всегда этим окном возможностей не воспользуются.
— Как вы сейчас планируете действовать: набрать большой штат исследователей или выделять какие-то гранты, создавать исследовательские группы под конкретные проекты?
— Мне очень нравятся организационные принципы RAND Corporation, а они ближе ко второму варианту. Есть темы, которые я назвал. Исследования в этих направлениях мы постараемся запустить силами фонда, поскольку они мне представляются важными и интересными. В остальном, безусловно, будем работать более гибко, если обнаружим какие-то интересные исследовательские группы, интересные методики и темы, то, возможно, будем выдавать гранты. Мы можем потратить какое-то количество средств на такие интересные проекты.
С
полным текстом можно ознакомиться на официальном сайте журнала «Эксперт».
