Разговор об изменениях политической системы России – на сегодня одна из самых актуальных тем – был бы не полным без рассмотрения того, как в нынешней Конституции трактуются взаимоотношения между тремя ветвями власти, и что необходимо изменить.
Принятая в декабре 1993-го Конституция носит на себя все признаки того времени, характеризовавшегося полной победой власти исполнительной над законодательной. Как известно, после разгона Съезда народных депутатов и расстрела Белого дома, Ельцин дал команду написать под себя такую Конституцию, которая предоставила бы президенту почти неограниченные полномочия, и исключила бы малейшую возможность для парламента реально контролировать исполнительную власть.
В настоящее время (с учетом последовавших при Путине поправок в законодательство) Федеральное Собрание выполняет не очень понятную функцию, связанную исключительно с принятием, а по сути штампованием законов. Если даже взять последнее направление работы отечественного парламента (во всем мире – отнюдь не единственное), то мы увидим, что в нынешней ситуации представитель оппозиции зачастую не может даже предложить свой законопроект для обсуждения, если на нем не будет положительного заключения правительства по источникам финансирования. Закон без "одобрямса" Белого дома автоматически "зарубается" на самом первом этапе обсуждения.
Более того, в условиях тотального доминирования "партии власти" обсуждение даже правительственных законопроектов превращается в полную профанацию. Законы принимаются, что называется, с ходу, без тщательного рассмотрения, что потом приводит порой к тяжелейшим последствиям, поскольку "сырые" правительственные документы, поспешно проведенные через Думу, при своем конкретном применении оказываются недоработанными, и требуют многочисленных изменений. Всего этого можно было бы избежать, будь у нас в парламенте нормально поставленная процедура, когда к голосу оппозиции прислушивались бы также внимательно, как к пожеланиям Белого дома и Кремля.
Нечего и говорить про другие не менее важные в теории функции парламента. Они вообще почти сведены к нулю. Даже процедура утверждения правительства устроена так, что по сути депутаты всякий раз должны думать – либо они утверждают представленную кандидатуру премьера, либо их разгонят. Ведь в случае трехкратного отказа утвердить премьера президент вправе распустить Думу.
Более того, правительство никак не зависит от итогов парламентских выборов. Вспомним 1993-94 гг. Прошли первые выборы, на них большинство получила ЛДПР. Партия власти – "Выбор России" – оказалась на втором месте с 15 % голосов. Каково было бы решение президента в любом демократическом государстве? Он бы отправил в отставку Черномырдина и поручил бы сформировать новый кабинет лидеру крупнейшей фракции в Госдуме. Если бы последний не смог договориться с другими партиями, тогда право формирования правительства перешло бы к следующей по количеству мандатов фракции и т.д. Это и называется демократия. А что у нас? Ельцин словно сказал: "Как бы избиратели не голосовали, это ничего не значит, премьером будет тот, кого назначу я".
А ведь, если от итогов парламентских выборов ничего не зависит, и победившая партия даже не может сформировать свой кабинет, то зачем они вообще нужны? Ведь главная цель любой партии – приход к власти, чтобы попытаться реализовать свою программу. В России же победа на выборах вовсе не означает приход к власти. В лучшем случае фракция партии будет просто сидеть в парламенте и вносить свои поправки в законы, с некоторой долей надежды, что их рассмотрят. Более того, при Путине была даже усложнена такая элементарная процедура как парламентский запрос. Если в мире премьеры выступают с парламентской трибуны очень часто, отстаивая курс правительства, и отвечая на вопросы депутатов, то в нашей Думе т.н. "правительственный час" это короткие реплики 1-2 чиновников, а уж чтобы депутаты могли на регулярной основе допросить "с пристрастием" главу правительства – об этом и мечтать невозможно.
Также, дабы минимизировать влияние парламента, Дума умышленно была лишена права на эффективные парламентские расследования – даже в случае попытки вынесения импичмента, процедура которого также крайне усложнена, достаточно вспомнить неудачную попытку вынесения недоверия Борису Ельцину в 1999 году, когда высшие чиновники государства просто не являлись на вызовы комиссии – безо всяких последствий для себя. Тогда как на Западе за неявку на заседание парламентской комиссии или нежелание отвечать на вопросы чиновник попадает под суд. Работа же комиссий по Беслану или аварии на Саяно-Шушенской ГЭС превратилась в фарс. Остальные попытки создать комиссии по расследованию блокировались единороссовским большинством.
Не случайно кандидат в президенты Сергей Миронов в своей предвыборной программе предлагает пакет мер по реформированию государственных органов власти именно в вышеописанном направлении. Среди пунктов его программы: принять Федеральный конституционный закон "О Конституционном собрании"; принять закон "О гражданском контроле"; превратить Общественную Палату в институт гражданского надзора за деятельностью властных структур; принять закон "О гарантиях парламентской деятельности" (Закон об оппозиции); принять закон "О парламентском контроле в Российской Федерации"; в закон о "Парламентском расследовании" внести поправки, которые облегчат процедуру проведения таких расследований и дадут возможность проведения расследований по финансовым нарушениям; ввести в Конституцию институт специального прокурорского расследования коррупционной деятельности любых должностных лиц, включая президента и членов правительства.
Все эти предложения соответствуют практике развитых демократических стран. Например, в США Управление специального прокурора (Office of Special Counsel) отвечает за расследования должностных преступлений в исполнительных органах власти. Раньше оно называлось Управление независимого прокурора (Office of the Independent Counsel), ярким представителем которого был Кеннет Стар, расследовавший скандал вокруг Билла Клинтона. Простому прокурорскому следователю может быть неудобно расследовать дела президента, а имея статус специально назначенного прокурора он никому не подчиняется.
Также именно Америка дает нам примеры работы специальных комитетов (комиссий) Сената. Так, во время Уотергейтского скандала именно настойчивость сенаторов и их помощников помогла довести расследование махинаций президента Никсона до конца, вынудив его подать в отставку. Его же ближайшие помощники, в том числе, руководитель аппарата Белого дома, были отправлены в итоге в тюрьму. А ведь их нарушения были несерьезны по сравнению, скажем, с теми нарушениями, который допускали российские чиновники, и о которых стало известно в ходе текущего скандала со взломом почты руководителей госкомитета по делам молодежи.
Также достойно упоминания то обстоятельство, что в США глава Белого дома при обвинениях в своей адрес, в том числе, во время попытки его импичмента, не может привлекать для защиты юристов своей администрации. Недаром Билл Клинтон во время скандала с Моникой Левински нанимал защитников за свой счет.
Если в России заработает институт независимых прокуроров и парламентских расследований, то за будущее демократии в ней можно не беспокоиться. Все дело теперь в политической воле и в желании избирателей.
Александр КОСТЕРЕВ
