Выборы закончились, Путин пошел на новый срок. Впрочем, остаются вопросы. Насколько выборы будут признаны легитимными? За счет чего Путину удалось добиться такого перевеса в голосах? Что будет делать новоизбранный президент, число противников которого серьезно выросло? Вызовы для Путина крайне серьезны.
Путин победил на президентских выборах. Единственная интрига, которую можно разглядеть до дня голосования, заключалась в том, удастся ли Владимиру Путину победить в первом туре. Центризбирком — в отличие от думских выборов, когда Владимир Чуров вышел к журналистам с более чем часовой задержкой — уже в девять часов вечера начал давать результаты голосования по Дальнему Востоку: Путин набирал там более 60 процентов голосов. Экзит-полы Фонда «Общественное мнение» зафиксировали уровень поддержки Путина в 59 процентов. К 12 ночи ЦИК уже отчитывался о 64 процентах у Путина, к пяти утра, когда подсчитали 90 процентов бюллетеней, результат существенно не изменился. Победа Путина в первом туре стала почти фактом.
Сам кандидат вышел к собравшимся на Манежной площади своим сторонникам и рассказал, что выборы стали тестом на политическую зрелость российской государственности, который показал, что никто не может навязать России свою волю с целью узурпации власти. Вообще и выступавший на Манежной площади уходящий президент Медведев, и будущий президент Путин источали уверенность. Путин даже немного всплакнул, правда, не на радостях, а «от ветра».
Впрочем, далее встает масса вопросов. Во-первых, за счет чего победил Путин? Cколько бы ни говорилось о легитимности или нелегитимности выборов, они бесплодны в том смысле, что входной билет в российскую публичную политику не просто запретительно дорог, но еще и выдается далеко не всем. В этом смысле за время правления Путина и Медведева единственным политиком в стране остался Владимир Путин, так что другого варианта, кроме победы Путина на выборах, и быть не могло. Безальтернативный Путин и несколько оппонентов-статистов — и получается противоестественный вроде бы результат. Легитимны ли такие выборы? С точки зрения тех, кто выйдет на столичные митинги, «выборы без выбора» вряд ли могут быть признаны легитимными. Такого рода нелегитимность просто зашита в саму политическую систему современной России.
Однако безальтернативность работает недостаточно хорошо и власти все равно приходится напрягаться для достижения нужного результата.
Здесь речь не только о фальсификациях и административном ресурсе, но и той мобилизационной риторике, на которой выстраивалась кампания Путина. Но активная и даже агрессивная кампания Путина дала лишь 60 процентов голосов. Это больше, чем в 2000 году, когда бывший еще в новинку Путин набрал 53 процента, но существенно меньше, чем в 2004 году (71 с лишним процент голосов) и у Медведева в 2008 году (около 70 процентов голосов). Серьезная потеря — несколько процентов при фактическом отсутствии противников.
Во-вторых, путинский электорат в массе своей пассивен. А пассивная поддержка может испариться в один момент: в силу изменения экономической ситуации, например.
То, что результат лидера гонки оказался выше прогнозов и экзит-полов — тоже интересная вещь. Конечно, может быть это стало следствием несовершенства методики, но может работать еще и то объяснение, что сторонники ВВП постеснялись заявлять полстерам, за кого они проголосовали (если, разумеется, разница не объясняется фальсификациями голосов за Путина). Если у статистически значимой части сторонников уже есть ощущение, что за Путина голосовать стыдно, но нужно, то завтра они могут легко покинуть ряды поддержки премьера.
По одной из гипотез, в которую вполне можно поверить, наиболее активная часть населения настроена, скорее, антивластно и даже конкретно антипутински. И что делать с этой протестной массой — непонятно.
К тому же перед новым/старым президентом в ближайшие годы встанет множество сложно решаемых проблем. Пенсионный фонд дефицитен, бюджет тоже сводится с трудом, запланированы грандиозные траты на перевооружение армии. А на дворе при этом кризис и за нефтяные цены мало кто может поручиться. С этим придется что-то делать, а реформы всегда чреваты падением популярности действующей власти. Поскольку иных решений, кроме урезания расходов или увеличения налогового бремени, у правительства может не остаться.
Половинчатые реформы пока были заявлены лишь в политической сфере, да и то велик риск, что они будут заболтаны.
Третье место Прохорова — это очевидная антипутинская заявка. Запрос избирателя на обновление. И этот запрос придется как-то удовлетворять.
Это уже не говоря, что за Путина проголосовали порядка 40 процентов граждан (60 процентов от 60 процентов проголосовавших). Абсентеисты, как правило, к власти относятся никак или плохо. Власти придется как-то отвечать на этот вызов. Растущее число противников Путина (именно противников Путина, поскольку выбор в этот раз сводился фактически к голосованию «за Путина» или «против Путина») при довольно смутной базе поддержки требует от власти пойти на диалог с требующими перемен. Качество протестника должно быть для власти очень неприятно. Наукограды голосовали против Путина. Общежития московских вузов тоже не впечатляют массовой поддержкой «национального лидера».
Проблема в том, что говорить с какими-то недовольными власть не умеет, просто нет такого механизма. Попытки создания каких-то площадок для диалога с обществом, вроде Общественной палаты или условного Большого правительства, не дают результата. Отчасти и власть не хочет их появления, но важнее то, что власть просто неспособна такой диалог организовать. А число «членов» «партии перемен» и «партии граждан» будет расти. Так что, даже если считать победу Путина легитимной, то уже через пару лет от этой легитимности может не остаться ничего.
2012ФедеральныеФедеральный уровень
