Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. - Л.Н. Толстой, "Война и мир" Том IV, Часть II
CSS Drop Down Menu by PureCSSMenu.com CSS Drop Down Menu by pureCssMenudown.com
» Выборы в России » Выборы 2012 » Общая информация о выборах 2012 » «Необходим договор о самоограничении элит». Дмитрий Бадовский рассказал «МН», чем будет заниматься после ухода из администрации президента

 
«Необходим договор о самоограничении элит». Дмитрий Бадовский рассказал «МН», чем будет заниматься после ухода из администрации президента

(28.08.2012)
Заместитель руководителя управления внутренней политики администрации президента Дмитрий Бадовский покидает свой пост, чтобы возглавить Институт социально-экономических и политических исследований (ИСЭПИ). В интервью «МН» он объяснил, почему покидает Старую площадь, какую эпоху в истории страны напоминает ему нынешнее время и в чем он видит главную опасность для России.

— Вы проработали в администрации президента (АП) и правительстве немногим больше года и теперь уходите руководить ИСЭПИ. Это означает аппаратное поражение, как пишут некоторые СМИ, или это ваше личное желание уйти в «свободное плавание»?

— Ни то и ни другое. Мой приход летом прошлого года на работу в правительство, а затем и в администрацию был связан с выборами — парламентскими и президентскими. Те задачи, которые в этом смысле передо мной стояли, решены. Дальше я выстраивал работу по экспертно-аналитическому обеспечению управления внутренней политики. Мой переход в институт фактически связан с продолжением этой работы. С необходимостью расширить и взаимодействие с экспертным сообществом, и исследовательские программы.

Философ во власти

Дмитрий Владимирович Бадовский родился в 1973 году в Москве. В 1995 году он закончил философский факультет МГУ им. Ломоносова. В 1997 году защитил кандидатскую диссертацию по теме «Правящие элиты России: основные этапы становления и тенденции трансформации советской модели». В 1995–2006 годах — доцент философского факультета МГУ. С 2000 года — руководитель отдела специальных программ, затем заместитель директора НИИ социальных систем. В 2007 году указом президента включен в состав членов Общественной палаты. В январе 2012 года Бадовский получил пост замглавы управления внутренней политики администрации президента. В августе он стал руководителем фонда «Института социально-экономических и политических исследований», который был создан для разработки программы «Народного фронта» Владимира Путина. Программа, написанная под руководством сенатора Николая Федорова, так и не использовалась, а деятельность института была приостановлена.

— То есть вы не придерживаетесь логики построения чиновничьей карьеры?

— Я в первую очередь был и остаюсь ученым и экспертом. А время, проведенное на госслужбе, возможность лучше увидеть и понять механизмы власти — это серьезный опыт, который в том числе поможет высказывать свое мнение и рекомендации других экспертов власти. Кстати, моя предшествующая научная работа была посвящена механизмам функционирования элит, трансформации советской элиты в постсоветскую. Думаю, что в скором времени я вернусь и к своим научным изысканиям, потому что за последний год у меня, конечно, была хорошая возможность проанализировать и свои идеи в области теории элит тоже.

— Правда ли, что вы покинули администрацию в том числе и потому, что были не согласны с жесткой позицией Кремля в отношении оппозиции?

— В принципе я уже сказал, что переход в институт — это продолжение той работы, которую я начал, когда пришел в правительство. Это следующий этап. Я остаюсь советником первого заместителя руководителя администрации президента Вячеслава Володина. ИСЭПИ — одна из опорных структур работы президентского «Народного фронта». В администрации работает большое количество моих товарищей, и все коммуникации с АП сохраняются.

— Хорошо, тогда спрошу о вашем личном отношении к тому, как власть ведет себя по отношению к оппозиции.

— Политический процесс у нас сегодня действительно достаточно жесткий, но в том, что такая тенденция имеет место, далеко не всегда первую скрипку играет власть. Мое личное мнение состоит в том, что власти следует больше внимания уделять не тем или иным оппозиционным фронтменам, но непосредственному и прямому диалогу с людьми — с теми самими рассерженными горожанами, например. Нужно обсуждать их вопросы и интересы, их социальные и политические запросы.

— Какими именно проблемами будет заниматься Институт социально-экономических и политических исследований?

— Пока я готов говорить об этом только в общих чертах. Мы будем много заниматься современной качественной социологией — состояние общественного мнения и запросы общества должны быть в центре внимания и должны быть лучше поняты государством. Здесь мы готовы сотрудничать абсолютно со всеми нашими ведущими социологическими и исследовательскими центрами.

Мы уже готовим программу большого исследования по политическим настроениям и социально-политическим запросам среднего класса в регионах, в больших, средних и малых городах. Есть важный проект исследования по потенциалу социальной напряженности. И в том, что касается этих исследований, да и в целом мы хотим в большей степени задействовать потенциал исследователей и экспертов из регионов. Вообще цель в том, чтобы институт смог сформировать серьезную грантовую программу для экспертов, исследовательских центров.

Кроме того, будет продолжена аналитическая работа в интересах планирования внутренней политики администрации президента. То же самое могу сказать и в отношении сотрудничества с «Общероссийским народным фронтом». ИСЭПИ начинал свою работу в качестве экспертной площадки и исследовательского центра ОНФ и будет в этом качестве работать и дальше.

— Почему в повестке ИСЭПИ фигурирует «Народный фронт»? Честно говоря, у меня было ощущение, что надобность в нем после президентских выборов отпала.

— Если вы анализируете происходящее, то видите — Путин обычно вполне четко и прямо обозначает свои политические приоритеты и планы. И он с самого начала, с момента создания «Народного фронта», вполне открыто и ясно говорил, что ОНФ — это стратегический проект, что роль ОНФ — это пространство диалога и широкой коалиции для целого ряда политических партий, структур гражданского общества, общественных инициатив. Кроме того, через «фронт» должны приходить в политику, во власть новые люди, в том числе люди, которые многое хотели бы изменить. Поэтому ОНФ будет президентской политической коалицией и станет механизмом обновления элит.

— Каковы источники финансирования института? Собирается ли он самостоятельно зарабатывать деньги?

— ИСЭПИ — это фонд, и он будет искать и привлекать средства для финансирования исследований и грантовых программ. Какую-то часть исследований может заказывать и власть, но рассчитывать только на это нельзя. Вообще я считаю, что многое зависит, конечно, от того, как институт себя покажет, насколько его работа и результаты будут интересны. Просто ходить и просить денег неинтересно. Если же ты что-то делаешь важное и содержательное и в результате у бизнеса или еще у кого-то появляется интерес и желание твою работу поддержать или какие-то исследования заказать, то это правильная история.

— Журналистско-экспертное сообщество любит оперировать историческими аналогиями, накладывая их на текущую общественно-политическую проблематику. Сегодня вспоминают и 1915, и 1937 год. Насколько, на ваш взгляд, уместны такие аналогии?

— Любые аналогии всегда достаточно условны. Правда, они простой и иногда небессмысленный способ погрузить разговор о происходящем в какой-то контекст, чтобы увидеть главное. Поэтому аналогии где-то полезны, но только если мы это делаем для серьезного разговора. Если так подходить к вопросу и задаться целью найти параллели с каким-то периодом в советском прошлом, тогда, наверное, я скорее сравню ситуацию с 1925–1926 годами. В этот момент страна стояла перед серьезным выбором — как, за счет чего, какими темпами и методами развиваться дальше, каким образом провести модернизацию (индустриализацию). И этот вопрос вызвал серьезные противоречия в правящей элите и в стране в целом.

— Какова, на ваш взгляд, главная опасность, с которой может столкнуться страна и лидер Владимир Путин в ближайшие несколько лет?

— Если не говорить сейчас о глобальных рисках мировой политики и экономики (а эти риски существенны, кстати, и постоянно растут), то главное — это то, что мы живем сегодня в обществе всеобщего недоверия. У нас вопреки представлениям весьма конкурентное общество. Но это негативная конкуренция. Различные социальные группы, «сословия», «корпорации» вступают в борьбу с государством и друг с другом не за то, чтобы обеспечить свободу, равенство возможностей и справедливость, а за то, чтобы иметь больше привилегий и большую долю в государственном перераспределении ресурсов и ренты.

В обществе мало доверия, ценностных связок, чтобы обеспечивать взаимопонимание и взаимодействие между разными социальными группами, поколениями, субкультурами. Те же поколенческие разрывы в обществе явно нарастают и становятся крайне принципиальными для стратегического политического планирования.

На мой взгляд, это лишний раз подтверждает, что для развития важны не только и подчас даже не столько проблемы политической либерализации, но социальной терапии — «демонетизации» ценностей, устранения диспропорций и неравенства «сословности» и «корпоративности» социальных коммуникаций, восстановления социальной динамики и мобильности, возвращения в общественный договор принципов доверия и социальной солидарности.

— Но разве основная проблема не в качества диалога, который ведет власть с обществом?

— Мы очень часто говорим о диалоге между властью и обществом, о том, что его не хватает или он неэффективен. Но сегодня еще важнее, чтобы был нормальный диалог и разговор внутри самого общества. Если все будут только обзываться, выяснять, кто лучше, а кто недостоин, видеть кругом врагов, или люмпенов, или бездельников, или выяснять отношения с помощью так называемых контркультурных «жестов», то ничего хорошего не получится.

Но конечно, чтобы преодолеть эти проблемы, качество власти, качество государства — это ключевая вещь. Я много раз говорил и писал, что новому общественному договору в России должен предшествовать новый внутриэлитный договор. Я сейчас говорю не только про правящий класс в узком смысле, но про элиты в целом. Необходимо обновление элит и новый внутриэлитный договор. И это должен быть договор о самоограничении элит.

— Чем, на ваш взгляд, объективно вызвана волна политических протестов в Москве? Это бунт исключительно так называемого креативного класса или начало глобальных протестов, которые в скором времени растекутся по всей стране?

— Я считаю, что то, как развиваются у нас политические процессы, — это отражение главной проблемы. Сегодня центральной темой политики стал вопрос о том, кто и чем должен «заплатить за будущее», то есть вопрос о цене дальнейшего развития страны. За счет чего и за чей счет будет идти развитие страны дальше? Условно за счет коррупционеров или за счет пенсионеров? За счет рабочего класса или за счет креативного класса? И так далее. Речь не буквально и не только о деньгах и уровне жизни, но и об интересах, ожиданиях, привычках, правилах игры, амбициях и многом другом. И дело, собственно, только в том, чтобы «выигрыши», «проигрыши», издержки были открыто подсчитаны и зафиксированы, а затем согласованы всей страной политически.

Политические процессы не могут развиваться по принципу «победитель получает все». Однако переход к игре с ненулевой суммой в политике, экономике и социальном развитии может быть все же гарантирован только государством, только эффективной властью, наделенной мандатом общества на такой арбитраж интересов.

В свою очередь, это значит, что должен быть обеспечен более высокий уровень доверия к выборам и деятельности политических институтов в целом. Именно политическая система должна быть тем самым местом для дискуссий. В противном случае таким местом будет только уличная политика и интернет. Но первое опасно, а второе далеко не всегда эффективно для согласования интересов.

Основным стратегическим содержанием политических дискуссий становится вопрос о темпах и сроках любых изменений: что необходимо уже сегодня, что завтра, а что станет возможным только через несколько лет. Наконец, необходимо договариваться и о том, что именно можно улучшать и видоизменять, а какие результаты, достигнутые за последние десятилетия в развитии страны, и какие созданные институты не могут и не будут подлежать никакой ревизии.

Если с подобными принципами не выступит власть, то развитие будет крайне затруднено. Но если с такими принципами не согласится оппозиция, то развитие вообще вряд ли будет возможно.

— Считаете ли вы «демократию» мифом? Каковы для вас объективные и действительно важные составляющие этого термина? Надеюсь, вы не будете спорить с тем, что свобода лучше, чем несвобода…

— Многие политические философы говорили, что среди обычных человеческих притязаний во главе угла стоят два: во-первых, на защиту от насилия, а во-вторых, на значимость (и уважение) своих прав и интересов. Политическая эволюция показала, что эти притязания удовлетворяет вначале правовое государство, а затем — демократия.

Сегодня в восприятии демократии и демократических ценностей российским обществом в первую очередь востребованы уже не потребительские ценности демократии (вопросы соотношения демократии и благосостояния, бывшие столь актуальными в 90-е и в первой половине нулевых). И еще не в полной мере процедурные ценности демократии, хотя их значимость растет (реализация свобод, участие в политике для всех). Но массово сегодня более всего ожидаемы такие ценности, как законность (правопорядок) и справедливость (соблюдение прав).

Вряд ли кто-то будет спорить, что свобода лучше, чем несвобода. Но безусловно и то, что порядок лучше, чем беспорядок. И сегодня в России эти два заявления по сути тождественны.

Это означает, что главная демократическая политика сегодня в России состоит в модернизации самого государственного механизма. В реализации демократического запроса на сильное, эффективное государство, в частности на эффективную и подотчетную бюрократию, независимый, справедливый суд, сильную и пользующуюся всеобщим доверием полицию. Ведь очевидно, что революционная враждебность смолкает, когда заявляет о себе институциональная дееспособность.
2012ФедеральныеФедеральный уровень



28.08.2012 Общая информация о выборах 2012, ПолитРефлексия
Source: Москва
Московские новости Статья

Лента новостей


ЖЖивая политика



"Выбор Народа" в социальных сетях: