О том, что все исторические параллели условны, говорилось уже не раз. Однако период, который сегодня переживает Россия, многие любят сравнивать с эпохой подъема общественного движения в начале ХХ века. Уж больно много схожих деталей. Не случайной, в этой связи, выглядит и тема заседания Политклуба "Росбалта", которое состоялось в среду. Звучала она как: "Нужен ли России новый Манифест 17 октября?".
Если кто забыл, то 17 октября 1905 года Николай II своим манифестом даровал народу начальные политические свободы и учредил первый российский парламент — Государственную думу.
Нужно ли сегодня, учитывая нынешний общественный подъем, какой-либо схожий акт политической воли и дарование реформ "сверху" (хотя бы и под серьезным давлением "снизу")?
Прежде чем рассказать о ходе дискуссии, стоило бы вспомнить как о совпадениях, так и о различиях, характерных для того времени и дня сегодняшнего. Первое, и, наверное, главное — масштаб общественного подъема.
В 1905 году революционные настроения охватили почти все слои общества, от рабочих и крестьян до представителей творческой интеллигенции, которые подписывали обращения к царю и отказывались играть спектакли в знак протеста против расстрела мирной демонстрации 9 января 1905 года, учиненного правительством в Петербурге.
Во всероссийской октябрьской политической забастовке 1905 года приняли участие, по разным данным, от одного до двух миллионов человек. Причем забастовка эта носила весьма упорный и бессрочный характер. Особую роль в ней сыграл профсоюз железнодорожников "Викжель", стачка которого практически парализовала по всей стране самый главный вид транспорта того времени.
Именно в результате этой забастовки правящий класс Российской Империи, уже и так всерьез напуганный проигранной войной с Японией и сражениями, которые развернулись на баррикадах в Москве, по сути, капитулировал перед восставшим народом, подписав рукой царя Манифест 17 октября. Альтернативой реформам тогдашние любители исторических параллелей видели лишь Смуту конца XVI — начала XVII веков.
О том, как развивались события после думских выборов 2011 года, мы хорошо знаем — массовыми (и то, относительно) протестные выступления смогли стать только в Москве. Забастовок рабочих, тем более с политическими требованиями (не говоря уже о баррикадах), не было и в помине.
Масштабам протестных выступлений и в одном, и в другом случае соответствовали и шаги правительства. В том числе, предпринятые навстречу протестующим.
В первом случае они означали превращение России из абсолютной монархии в конституционную. Преобразование крупнейшее, причем даже не столько формально, сколько ментально и психологически — незыблемое веками самодержавная власть пошла на создание какого-никакого народного представительства (пусть и легко разгоняемого по царской прихоти). Власть тогда официально продекларировала основные политические и гражданские права и свободы граждан, включая право на свободу слова, прессы, собраний, митингов и партий. Все эти меры казались многим современникам невероятно смелыми.
Что мы имеем сегодня в этом плане? Некое подобие манифеста 17 октября (признаем это) прозвучало еще после первых массовых митингов в Москве, в конце 2011 года. Занимавший тогда пост президента Дмитрий Медведев выступил, как мы помним, с набором политических инициатив. В их числе были возвращение выборности губернаторов, упрощение регистрации партий и еще кое-что по мелочи.
Можно ли сопоставить эти предложения властей предержащих? С поправкой на различия в изначальной политической системе тогда и сейчас, наверное, да. Параллели напрашиваются, несмотря на ту непоследовательность, с которой и в том, и в другом случае реализовывались либеральные обещания, и тактику проведения реформ в духе "шаг вперед, два шага назад".
Дискуссия на эту тему в "Росбалте" свелась в основном к обсуждению вопроса о том, надо ли вообще что-то менять в действующей ныне в России политической системе или нет.
Руководитель Политической экспертной группы Константин Калачев заявил, что нынешние, весьма ограниченные, реформы правительства были вынужденными. Но, на его взгляд, вынудила к этому не Болотная площадь, а потребности самой системы.
Генеральный директор Агентства политических и экономических коммуникаций Дмитрий Орлов уверен в продолжении ограниченных реформ, которые, по его мнению, должны состоять в возвращении к бытовавшей у нас в 1990-е годы смешанной мажоритарно-пропорциональной системе выборов в парламент, когда половина депутатов избирается по партийным спискам, а другая по одномандатным округам.
Орлов не видит (и вполне справедливо) никакой угрозы существующей системе от того, что в парламент смогут пройти несколько известных политиков, не идентифицирующих себя ни с какой партией. Он уверен, что в результате этого они будут интегрированы в существующую политическую систему и займутся "нормальной парламентской деятельностью".
Другим правильным направлением нынешних реформ стало бы ограничение "муниципального фильтра" на губернаторских выборах. 5% подписей региональных и местных депутатов – вполне достаточно для выдвижения на пост главы региона, считает эксперт. Сегодня, как мы знаем по результатам недавних выборов в регионах, во многих местах эта планка достигает 7-10%.
Больше того, Орлов прогнозирует, что эти изменения будут внесены в закон о выборах уже к следующему единому дню голосования в сентябре 2013 года.
По мнению Генерального директора Института региональных проблем Дмитрия Журавлева, существующую систему вообще лучше не менять, ибо "главное в законодательстве это стабильность".
Журавлев считает, что ситуацию 1905 года от нынешней отличает то, что в результате царского манифеста в первую Думу "пришло много тогдашних белоленточников". Журавлев выступает с охранительских позиций, считая, что "если в парламенте окажется достаточное количество чириковых, то стране не поздоровится".
По словам другого участника дискуссии – политолога Михаила Захарова, придерживающегося в целом тех же взглядов, что и Журавлев, прошедшие недавно выборы в региональные и местные органы власти показали, что "оппозиция неспособна выигрывать". По его мнению, 20% голосов, полученных Евгенией Чириковой на выборах мэра подмосковных Химок, "при ее федеральной известности — это провал".
Впрочем, есть основания предполагать, что все разговоры и даже практические шаги власти по косметическому ремонту существующей политической системы не будут иметь никакого смысла, поскольку касаются лишь игр элиты и отчасти политических вождей.
Как показывает практика и социологические исследования, политические потребности протестующих масс и тех, кто их внутренне поддерживает, гораздо шире того, что сегодня может предложить элита.
Александр Желенин
2012ФедеральныеФедеральный уровень
